М.Н.Гайказов "Петр I и “петролеум”"

После блистательных побед и грандиозных преобразований, буквально вздыбивших Россию, разбудивших ее неукротимую энергию и развернувших к Европе, Петр I с той же кипучей энергией обратил свои взоры на Восток. Его вниманием завладела Персия.

Историческая наука склоняется к единой версии, единому объяснению причин столь ярко выраженного намерения распространить влияние России на Персию: через Персию проходил удобный “южный” путь в Индию, о невиданно ярких товарах которой еще за 250 лет до Петра I поведал царскому двору русский купец Афанасий Никитин и торговля с которой сулила приумножение российского богатства. В качестве аргумента приводится предпринятая в апреле - августе 1717 г. пусть и неудачная, но настойчивая попытка Петра I с помощью экспедиции князя Бековича добиться расположения хивинского хана к стремлениям России в Индию через северо-западный Прикаспий.

Признавая увлеченность Петра I столь стратегически важной для России идеей, реализация которой сулила пополнение царской казны, нельзя не согласиться с мыслью о многообразии тактических задач, занимавших внимание российского государя. Содержание созданной им огромной армии требовало значительные суммы и, выражаясь современной терминологией, можем отметить, что казна нуждалась в “быстрых” деньгах. По накопленным у Петра I сведениям такие деньги мог обещать российской казне лишь один товар - “петролеум”. Однако неисчерпаемыми ресурсами владела Персия, в свою очередь нуждавшаяся в сильном военном союзнике, способном оградить ее от претензий Турции на западе и беспокойных афганских племен на востоке. Сложившиеся обстоятельства диктовали России необходимость решительных действий. Подписав в 1718 г. с шахом Султан Хуссейном договор о торговле, который постоянно срывался из-за анархии в стране, Петра I стал готовиться к персидскому походу. Добытые различными путями дополнительные сведения о “петролеуме” стали регулярно поступать в канцелярию государя. Из донесений Ф.Соймонова о результатах участия в целенаправленной экспедиции на западных и южных берегах Каспия в 1719-1720 гг., описаний немецкого натуралиста Э.Кемпфера, длительное время путешествовавшего по Персии, отчетов посла А.Волынского и записок ученого Г.Шобера было ясно, что “петролеум” прочно завладел вниманием Петра I.

Можно предположить, что самым важным для него было сообщение о том, что с 1716 г. за нефть из бакинских нефтяных колодцев, находившихся на откупном содержании у вассала персидского шаха, султана Мухаммед Хуссейна Фетиг Али, шахскому двору ежегодно выплачивалось в российском денежном выражении 49 733 руб. 52,5 коп. Если учесть, что на содержание одного солдата в русской армии тратились три “деньги”, или до 1,5 коп. в день, то указанной суммы хватило бы на годовое содержание почти десятитысячной армии. Спрос на нефть в Персии был постоянным, она издавна применялась для отопления и освещения. Прагматический ум Петра I, которого редко подводила интуиция, не мог исключить вероятность и возможность получения дополнительной выгоды от вывоза и продажи нефти в Европе с использованием отвоеванного Россией кратчайшего торгового пути через порты Балтийского моря. Однако для этого нужно было знать насколько велик спрос на “петролеум” в Европе.

Бурная военно-политическая деятельность Петра I в предшествовавшие годы исключала его серьезное личное отношение к появившимся еще в 1692 и в 1703 г. первым сведениям о нефти, пятна которой обнаруживались на р. Ухте, Соке и в долине р. Терек. Сдерживающим фактором было отсутствие ощутимого спроса на нефть, так как в лесной России повсюду в качестве топлива применялись дрова, а для освещения - лучина, восковые и сальные свечи. Привозимая из персидского Баку в небольших количествах нефть находила ограниченное применение, в основном в военных целях для изготовления зажигательных смесей, красок для живописи, а также лекарств. Неудивительно, что указанные сообщения не привели к немедленной организации промысла по ее сбору. Из поступавших в Санкт-Петербург сообщений о нефтяном промысле в Баку следовало, что нефть там черпалась ведрами, спускаемыми в колодец “вручную либо навойнею” (с помощью ворота с навитой веревкой).

Интересно отметить, что в XVI-XVII веках доставка требуемого количества бакинской нефти в Россию при всей ее незначительности была обычным делом. Среди российского торгового люда и раньше находились купцы, которые видели в нефти товар, пригодный для вывоза за границу. Сохранились письменные свидетельства в Торговой книге 1575-1610 гг., приводимые А.К.Трошиным. В разделе “Память, как продать товар русский в немцах” указывается, что в случае безопасного пути до Шемахи можно договориться о поставке иностранцам более 8 т черной нефти. В те годы Шемаха была столицей древнейшего феодального владения вассалов Персии Ширваншахов, в которые входил Баку. В Шемахе располагалась русская купеческая колония, успешно использовавшая торговые связи, известные с XII века. Русские купцы закупали нефть в местной упаковке - тулуках и сулеях (соответственно в кожаных мешках вместимостью 17,6 кг и бутылях вместимостью чуть более 10 кг) и перевозили ее в Астрахань. Из Астрахани нефть по Волге доставляли для продаж в Царицын, Ярославль и другие крупные волжские города. В Москву нефть поступала главным образом из Нижнего Новгорода, поддерживавшего постоянную торговлю с Астраханью, Москвой и Вологдой, а через Вологду с Архангельском, откуда корабли с российскими товарами кружным путем доставляли грузы в Центральную Европу. Перевозка нефти на бакинских промыслах от колодцев к подземным каменным погребам и нефтеперегонным кубам в город проводилась в деревянных бочках на двухколесных телегах - “арбах”. Сохранились данные о том, что в 1636 г. после переписи запасов в “государевой казне” оказалось “нефти кизылбашской” 2,67 т (“Кизылбаш”, дословно “златоголовый”, так именовались торговцы нефтью, выходцы из “кизылбашского” племени афшар, так как их головы украшали огромные, шитые золотом тюрбаны). Кстати архаический способ доставки нефти на арбах просуществовал до конца 70 -х годов XIX века - до времени пуска первого евразийского нефтепровода, сооруженного Людвигом Нобелем в 1877 г. и связавшего нефтепромысел с нефтеперегонным заводом.

С зимы 1721-1722 гг., когда афганскими племенами был свергнут шах Султан Хуссейн, а законный наследник престола Тахмасп скрывался в Прикаспийских областях Персии, для Петра I появился обоснованный повод защитить законную власть, и почти пятидесятитысячная армия во главе с императором, пройдя из Астрахани морем и сушей, сосредоточилась севернее Дербента. На месте высадки был сооружен Порт Петровск, впоследствии Махачкала. 23 августа 1722 г. власти и народ Дербента встречали российского императора с выражением всех почестей. Наиб города вручил ему ключи от ворот города, а законное правительство Ирана в лице шаха Тахмаспа признало акцию Петра I освободительной миссией. По заключенному в 1723 г. Петербургскому трактату шах уступил России Дербент, Баку, весь запад и юг Прикаспия. Движимый интересом к нефти, Петр I лично осмотрел в окрестностях Дербента два нефтяных колодца, в инструкции генералу Матюшкину в 1722 г. был наказ “разведать о пошлинах и доходах, особенно о нефти”. Результатом было подтверждение доходов от нефти и составленная опись нефтяных колодцев и погребов. В 10 км от “Баки” оказалось “ ... годных колодезей с черной нефтью 66, негодных - 15 ...”, в 21 км от города “ ... годных колодезей с белой нефтью 4, негодных - 3 ...”. Во главе управления промыслами была поставлена военная администрация. В 1723 г., вызывая Матюшкина в Петербург, Петр I писал ему “нефти белой несколько пуд взять из Баки”. В октябре 1723 г. Матюшкин вместе с Соймоновым доставил нефть в Астрахань. Из полученных 11 бутылей с нефтью 3 были отправлены Петром I в 1724 г. в Голландию купцу Любсу, который должен был узнать о ее цене. Спрос на нефть в Голландии оказался незначительным, продукты перегонки нефти легко получались из традиционного дешевого угля, стоимость доставленного “петролеума” была несравненно выше. При всей коммерческой неутешительности результатов историками оказался обойденный факт первого государственного маркетинга нефти, осуществленного 275 лет назад высшей государственной властью России.

Европа не оценила, да и не могла оценить порыв российского императора. Россия вернулась к этому вопросу через полтора столетия, осуществив первый экспорт керосина в 1881 г. Для закрепления успеха потребовался еще один век, в течение которого могущество России усиливалось и продолжало опираться на богатство российских нефтеносных недр.